Книги пастора

Александр Гейченко

Размышления о кризисе напоминают мне о ситуации, происшедшей недавно во время поездки на богословскую конференцию в Венгрию. Мне пришлось возвращаться с коллегами из Будапешта в Украину. Мы ехали на автомобиле, оснащенном GPS, этим чудо-прибором. Время от времени голос компьютера начинал предупреждать, что дальше дороги нет, хотя наши глаза говорили обратное. Оказалось, что в приборе была устаревшая электронная карта, которая просто не отображала реальное состояние венгерских дорог. Она устарела. К счастью, водитель знал дорогу. Но можете представить себе, куда бы нас завело это чудо электроники, доверься мы ему полностью. Мы бы пару дней блуждали по городам и весям Венгрии.

Именно в такой ситуации мы оказались: старые, проверенные карты уже не работают, потому что сменилась окружающая действительность. Именно поэтому мы слегка растеряны и не знаем как себя вести, куда двигаться. Но нам следует помнить, кризис – понятие, содержащее в себе два начала.

Прежде всего – это период нестабильности, чрезвычайной опасности и угрозы какой-либо сфере (политика, экономика, общество, здоровье отдельного человека). Во-вторых, это важнейший этап, поворотный момент в ходе развития чего-либо (жизнь человека – прохождение череды кризисов на пути к становлению личности). Иероглиф, передающий понятие «кризис», это комбинация из двух знаков: «трудность» и «перспектива». Дэвид Бош, размышляя о кризисе миссионерства в 20-м веке, писал так: «…кризис – это не отсутствие перспективы, начало ее, точка встречи возникших трудностей и возможностей их разрешения, когда будущее еще не ясно, и события могут развиваться по-разному»[1].

Истоки кризиса современного человечества в истории грехопадения. Вся история демонстрирует развитие и углубление упадка, все большее проникновение греха во все сферы сотворенного миропорядка. Грех стремительно изменил общество, жившее до потопа. Потомки Каина создали цивилизацию без Бога. Бог был вынужден уничтожить этот мир, дав надежду праведному остатку семейства Ноя. Но даже после потопа грех привел к мятежу человечества против Всевышнего. Бог смешал языки во время строительства Вавилонской башни, но дал надежду, призвав Аврама, чтобы сделать его благословением для других народов.

Последующая история народа Божьего от Иисуса Навина до Вавилонского плена демонстрирует все большую деградацию и упадок. Несмотря на всеобщий мрак, Бог оставлял в этом мире проблески надежды в остатке верных. Последнее восстание человечества против Бога описано в книге Откровения. Но, не смотря на все более сгущающийся мрак, мы видим в этой книге признаки надежды, знамения окончательного торжества правды и утверждения Царства Божьего.

Окружающий нас мир стремительно меняется. Эти перемены путают привычные карты, заставляют задумываться о новых методах, искать пути обновления и изменения, помогающие Церкви свежо и мощно нести Евангелие гибнущему миру. Каковы эти изменения? В чем они выражаются? Мы обратим внимание только на некоторые из них. Это изменения в окружающем мире и в религиозном состоянии. В конце мы обратимся к образам из книги Откровения.

Изменения в окружающем мире

Кризис истины в мировоззрении постмодернизма

Один из главных вызовов современного общества – кризис понятия истины в мировоззрении постмодернизма. Понятие постмодернизма достаточно сложное и многозначное. Как заметил один исследователь – «кошмар лексикографа»[2]. Постмодернизм – последовательная критика большого мировоззрения, модернизма, господствовавшего от эпохи Просвещения до средины ХХ-го века. Постмодернизм отрицает идеи модернизма и уходит корнями в эпоху ломки естественнонаучных представлений рубежа ХІХ-ХХ вв.

Основные идеи сторонников постмодернизма можно суммировать в виде ряда утверждений. Во-первых, проект модерна провалился, зарождается новое мировоззрение. Постмодернистские мыслители часто отвергают мировоззрения, метаповествования, традиционные ценности и идеологии, они также критикуют науку и идею неизбежности человеческого прогресса. Постмодернизм объявляет конец единого мировоззрения, войну тотальности, противится единственному пояснению, превозносит частности.

Во-вторых, в мировоззрении модерна господствовала рациональность, принималась возможность раскрытия оснований для истины; постмодернистское общество релятивистское. Любой наблюдатель – часть истории и общества. Любое утверждение может иметь массу значений, истина множественна. Пора перестать искать истину и удовольствоваться интерпретацией (Ричард Рорти).

В-третьих, постмодернистские мыслители превозносят силу языка над властью науки. Вместо мира, в котором наука систематически раскрывает факты фиксированной реальности, постмодернистский мир видит лингвистический мир множественных и противоречивых метафор и неподтверждаемых предпосылок. Язык – самый важный социальный конструкт, помогающий индивидам обрести смысл внутренне бессмысленного опыта. Истина не ограничивается рациональным измерением. Разум уже не является арбитром истины. К истине ведет много путей, помимо разума, постмодернизм возвышает нетрадиционные пути познания, отсюда сильный акцент на эмоциях, чувствах, интуиции, рефлексии и пр. И.П. Ильин так обобщает эту тенденцию постмодернистского мировоззрения:

Отказ от рационализма и осененной традицией и религией веры в общепризнанные авторитеты, сомнение в достоверности научного познания, т.е., картины мира, основанной на данных естественных наук, приводит постмодернистов к эпистемологической неуверенности, убеждению, что наиболее адекватное постижение действительности доступно не естественным и точным наукам или традиционной философии, опирающейся на систематический формализованный понятийный аппарат логики с ее строгими законами взаимоотношения посылок и следствий, а интуитивному «поэтическому мышлению» с его ассоциативностью, образностью, метафоричностью и мгновенными откровениями инсайта[5].

В-четвертых, в постмодернистском обществе личность торжествует. Она становится источником стандартов, ценности становятся проявлением познания чувств человека.  Правильное и неправильное – дело личного вкуса, эмоциональных предпочтений, стандартов общества или культурного выбора.

В-пятых, опыт и действия человека в постмодернистском обществе становятся нерациональными, скорее даже иррациональными. Вопросов становится больше, ответов – меньше. Личные, общественные и интеллектуальные границы размыты. Образу жизни недостает стабильных ценностей, фантазию сложно отличить от реальности.

Таким образом, постмодернисты отвергают истину как связное целое этических положений и стандартов нравственного поведения. Истину необходимо отвергнуть, потому что она принудительна, нормативна, недвусмысленна и подразумевает наличие универсалий и абсолютов. Истина перестает быть главной общественной и культурной ценностью и сводится к личным верованиям, вкусам и образу жизни, где личные предпочтения отчуждены от нравственных убеждений. Она принесена в жертву на алтарь индивидуализма.

Вызов секуляризации

Второй важный вызов – секуляризация. Не следует понимать ее как прямой отход от религиозности. На самом деле это постепенный процесс, в ходе которого религия становится все менее значимой и влиятельной.

Процесс секуляризации – глобальная тенденция современного общества, тяготеющего к светской модели устройства. В ходе данных процессов большинство людей становятся безразличными к религии. Они по привычке продолжают отождествлять себя с какой-то деноминацией, но их религиозные воззрения все более размываются, личная вера становится формальной, они придерживаются религиозных ценностей только на словах, внешне. Христианство для большинства номинально исповедующих его людей в ХХІ веке перестает быть собранием незыблемых норм и правил и сводится всего лишь к культурному наследию предков.

Секуляризация происходит на трех уровнях: общественном, организационном и индивидуальном. На общественном уровне секуляризация сводит религию к одной из подсистем общества. Если раньше религия была системой высшего порядка и охватывала все сферы общества, то сейчас это не так. Религиозный авторитет снижается, тогда как другие сферы – наука, образование, культура – теряют связь с религиозным образом жизни. На организационном уровне секуляризация затрагивает внутренние процессы в церквях и религиозных объединениях, которые пытаются «подстроится под мир», завоевать свое «место под солнцем» ценой уступок. На индивидуальном уровне секуляризация состоит в снижении интенсивности индивидуальной религиозности.

В Украине наличествуют все три тенденции, что подтверждается новейшими социологическими исследованиями[6]. Распространение идеологии индивидуализма и потребительства влияет на секуляризацию индивида. Конкуренция церквей активизирует процессы секуляризации в общинах. В то же самое время некоторые люди желали бы вытеснить религию на периферию, сделав ее простым средством утешения страждущего индивидуума, «опиумом народа».

Однако церковь и религию нельзя сводить исключительно к терапевтической функции. Церковь всегда помогала обрести ориентиры, сформировать важнейшие цености и смысл существования, с помощью Евангелия. Сделать весть Евангелия всего лишь успокоительной пилюлей во время личных потрясений и неустроенности, то же, что пахать комбайном клумбу перед окнами своего дома. Функции церкви и ее вести намного шире и значительнее. Священное Писание содержит важную информацию о том, как преобразовывать различные пласты общественной жизни.

Диктат общества потребления

Третий вызов – стремительное развитие общества потребления и популяризация данной философии жизни. В результате кризиса истины образовался вакуум, который во что бы то ни стало необходимо заполнить. Потребление присутствует во всех обществах, но только в постмодернистском обществе оно становится базовой характеристикой.

Потребление связано с развитием рыночного общества, ростом рекламы и маркетингом, полномасштабными усилиями по созданию и манипулированию рынками, это активный процесс, приносящий удовольствие и новый источник создания личной идентичности и моментального удовлетворения желаний.

Общество потребления – это общество, где основные ценности все больше извлекают из потребления, а не наоборот[7]. Все становится товаром, который можно продать и купить. Человек отождествляет себя с образами и значением тех товаров, которые приобретает, чтобы обрести собственную значимость (Я покупаю, следовательно, я существую). Поскольку нет рамок, очерчивающих границы возможного потребления, то все – отношения, мероприятия и объекты могут стать предметом потребления. Религия становится одним из товаров потребления.

В обществе потребления свобода приравнивается к личному выбору и личной жизни. Постмодернистское потребление заменило истину самоудовлетворением. Эрозия истины приводит к появлению одинокой, беспокойной личности, которую индивидуализм и желания делают либо великой, либо ничтожной.

В обществе потребления потребности неограниченны и ненасытны. Мир наполняется материальными благами, но эрозия истины приводит к недовольству. Парадокс в том, что общество потребления обещает вам удовлетворение всех потребностей и, в то же самое время зависит от наших потребностей, которые не были удовлетворены полностью никогда.

Центром такого общества становится торговый центр. Именно в этом «храме» собираются люди без различия пола, возраста, социального положения, с одной единственной целью – тратить.

Изменения в религиозном мире

Рост христианства в Южном полушарии

Последние двадцать лет исследователи христианства заявляют о беспрецедентных изменениях портрета мирового христианства. Ряд исследований Уолберта Бюльмана[8], Филиппа Дженкинса[9], Дэйвида Эдвардса, Франса Верстраэлена[10] отмечают эти феноменальные изменения. Среди ученых сложился консенсус о фундаментальном сдвиге центра тяжести христианства к южному полушарию. В середине ХХ века произошли существенные демографические изменения (снижение – в Европе и стремительный рост – в Африке, Азии и Латинской Америке), которые послужили основой обсуждаемому феномену.

На данный момент в мире живет около двух миллиардов христиан из них 530 млн – в Европе, 510 млн – в Латинской Америке, 390 млн – в Африке и, вероятно, 300 млн в Азии. Однако эти данные существенно изменятся уже к 2025 году. Ожидается, что наиболее христианизированными континентами станут Африка и Латинская Америка. В 1900 году в Африке было всего 10 млн христиан (10% населения) а в 2000 уже более 360 млн (46% населения).

Характер южного христианства также определяется его более консервативными, чем у северных собратьев, верованиями и нравственностью. Они преданны Священному Писанию и последовательно применяют его в повседневной жизни. Эти церкви характеризуются сильной сверхъестественной ориентацией, а также высокой степенью интереса к личному спасению.

Новые африканские церкви проповедуют глубокую личную веру, общинную ортодоксию, мистицизм и пуританство, исходящие из авторитета Писания. Их проповеди могут показаться западному жителю примитивно харизматическими, визионерскими и апокалиптическими. В этой среде пророчество – повседневная реальность, исцеления по вере, изгнания бесов и видения – фундаментальные части религиозного опыта.

В то же самое время южное христианство – религия бедных масс.

Но не следует чрезмерно обольщаться услышанным. Стремительный рост имеет оборотную сторону – недостаточная глубина ученичества. В странах со стремительным ростом количества христиан испытывается серьезный недостаток в священнослужителях, которые бы учили общины основам христианской веры и жизни. Только один пример: в Малави уровень христианизации составляет около 80% населения, в то же время каждый седьмой житель страны ВИЧ-позитивный. Подобная ситуация и в Уганде.

Угасание христианства в Европе, стагнация в Корее

Тезис о том, что Европа стала миссионерским полем, впервые прозвучал в 1960-х годах  из уст католических священников. С того времени ситуация существенно не изменилась. Христианство теряет свои позиции в Европе, которая считается пост-христианским континентом. Филипп Дженкинс весьма скептично оценивает перспективы европейского христианства, заявляя, что оно будет все более терять в количественном смысле[11].

Ярким примером дехристианизации служит Великобритания. Из 60 млн населения менее 5% принадлежит к нехристианским религиям, однако это не значит, что остальные 95% процентов населения представляют христианскую популяцию. Согласно проведенном в 2000 году опросу 44% населения заявляют о непринадлежности к какой-либо религии вообще. Две трети жителей в возрасте от 18 до 24 называют себя нерелигиозными людьми, половина молодых взрослых не верит в то, что Иисус – историческая личность.

Только 40% англичан отождествляют себя с христианством, и это число постоянно уменьшается. С 1989 по 1998 количество посещающих церковные службы по воскресеньям снизилось на 22% (с 4.7 до 3.7 млн). Если так продолжится, то за два-три поколения английские церкви опустеют, полагает Ф. Дженкинс.

Некоторые миссиологи отмечают признаки стагнации христианства в Южной Корее[12]. Эта страна по-прежнему отправляет миссионеров больше, чем США, но рост остановился. Возможно, скоро мы станем свидетелями процессов секуляризации и дехристианизации, которые уже активно происходят в Англии.

Quo vadis, Украина?

Недавнее исследование центра имени Разумкова[13] свидетельствует о достаточно высоком уровне религиозности среди украинцев. Более того, по сравнению с 2000 годом отмечается существенное увеличение числа считающих себя верующими (58% --> 71%) снижение количества тех, кто считал себя атеистом или неверующим, с точки зрения исследователей незначительное.

Наивысший уровень религиозности наблюдается на Западе (89%), самый низкий – на Востоке (66%), уровень колеблющихся между верой и неверием самый низкий на Западе (6%) и самый высокий – на Востоке (12%), в Центре (13%) и на Юге (13%).

Несмотря на обнадеживающие данные, религия не занимает важного места в системе ценностей жителей Украины. В общем списке жизненных ценностей[14] религия занимает 16 место из 19 перечисленных аспектов. Уровень значимости религии возрастает с возрастом.

Хотя уровень веры в существование Бога достаточно высок (82%), достаточно большое количество опрошенных (56%) считают, что можно быть верующим и не исповедовать какую-либо религию. Половина верующих (48%) посещают богослужения только по праздникам и только 17% еженедельно. В целом это говорит о поверхностной и обрядовой религиозности наших соотечественников.

Вместо эпилога: три образа надежды из Книги Откровения

Изменения, происходящие в окружающем нас обществе, не могут не беспокоить. Они вызывают законные опасения. И если бы будущее баптистских церквей зависело только от нас с вами, можно было бы с большой вероятностью предсказать, что ничего хорошего нас не ожидает. Но церковь – это не только наше дело, это дело Божье. Именно поэтому церковь может черпать надежду и уверенность в Слове Божьем.

Книга Откровения содержит весть, данную Иоанну Богослову Господом Иисусом Христом в один из самых сложных периодов, которые когда-либо переживала Церковь в своей истории. Главная весть этой книги не вселенские катаклизмы, а окончательное торжество Царства Божьего. Главное действующее лицо этой драмы – Господь Иисус Христос. Обратим же свое внимание на три образа надежды из Книги Откровения.

Священник (Отк 1.9-20)

Первое явление Иисуса предваряет Его весть, обращенную к семи церквям в Малой Азии. Иисус изображен, стоящим посреди семи светильников (аллюзия на семисвечник в Иерусалимском храме). Он облачен в одежду Первосвященника, ходящего среди семи светильников (образ церквей). Он выступает как тот, Кто знает, что происходит в Церкви в целом и в отдельных церквях, в частности. Христос обращается к церквям, переживающим проблемы внутри (лжеучители, охлаждение, равнодушие, борьба за власть и пр.) и извне (преследования государства, гонения и смерть). Он утешает, выносит суд и дает рекомендации, следуя которым церкви могут преодолеть кризис.

Образ Христа как Первосвященника несет нам надежду, напоминая, что Господь так же ходит среди семи золотых светильников. Он знает нашу ситуацию, и у Него есть абсолютно точные рецепты того, как помочь нам. Кто имеет уши слышать, да слышит, что Дух говорит церквям. Побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия.

Агнец (Отк 5.1-14)

Второй образ Христа предваряет большой раздел, повествующий о начале судов над мятежным человечеством. Иоанн находится пред престолом Всевышнего, он созерцает Его величие и неповторимое поклонение всех сотворенных существ (Отк 4). Его внимание привлекает необычный свиток за семью печатями. В древности семью печатями запечатывали особо важные документы (завещания, указы), чтобы их нельзя было раскрыть случайно. Свиток этот настолько важен, что не нашлось никого, кто имел бы власть взять его и снять печати. Иоанн опечален, так как понимает – в свитке запечатаны судьбы мира. Он плачет, но его внимание обращают на Льва из колена Иуды, Победителя, достойного взять свиток и снять с него печати. Иоанн оборачивается и видит… Агнца закланного.

В образе Агнца поразительным образом объединяются образы ранимости и величия. Он заклан. На Нем видны следы ран, нанесенных распятием. Но в то же самое время на Его голове семь рогов – знак величия. Эти образы указывают на Его победу – через смерть на кресте. Именно величайшее унижение и позорнейшая смерть стали способом обретения победы и торжеством Божьего замысла. Благодаря этому имя Агнца превознесено превыше всякого имени. Это дает Агнцу право взять свиток, который тесно связан с судьбами мира, и начать осуществление замысла Творца, Его суд над мятежным миром. Здесь Агнец совершает функцию пророка, вершащего суд над миром.

После того как свиток оказывается в руках у Агнца, Он начинает раскрывать его и на земле начинают происходить события. Иоанн понимает – все, что переживает церковь на земле, является частью вселенской драмы, движущейся к своему завершению по изволению Всевышнего.

Окружающие нас события происходят не без ведома Творца и Вседержителя. Свиток по-прежнему в руках Агнца, и Он ведет историю к ее завершению и окончательному торжеству Царства Бога.

Царь-Победитель (Отк 19.11-21)

Третий образ Христа предваряет серию завершающих событий из драмы истории: суд над зверем и лжепророком, сатаной, суд у великого белого престола и начало нового неба и земли. Мы видим образ Царя-Победителя на белом боевом коне, повергающего врагов Бога и Его народа. Он превыше всех (Царь царей и Господь господствующих), очи Его – пламень огненный (символ суда), множество венцов – символ царственного величия.

Еще до битвы Его одежда обагрена кровью. Скорее всего, это кровь не врагов, а Его собственная, которую Он пролил на кресте. Здесь вновь Иоанн отмечает – победа Агнца совершается на кресте. Заметьте, что Он совершает суд не мечом, а словом.

Духовная брань, в которой задействована церковь, не является ее делом. Это дело Бога. Именно Он сделает так, что победа креста распространится на всю Вселенную. Весь сотворенный мир будет избавлен от греха и последствий грехопадения. Царство Божье восторжествует и изначальный замысел Бога осуществится.

Во времена, когда старые карты уже не работают, а мир вокруг нас стремительно меняется, будем напоминать себе эти три образа надежды из книги Откровения: образ Первосвященника, заботящегося о Своей церкви; образ Агнца, победившего мир и имеющего всю власть на небе и на земле; и образ Царя-Победителя, который окончательно осуществит замысел Бога во Вселенной.